Пограничные личности: кто это

Существует три уровня организации личности: невротический, пограничный и психотический. Один из них сформируется у ребенка в первые 6 лет жизни. Если очень упростить, то травма раннего младенчества может развиться в самый примитивный, психотический уровень; кризис эдипального возраста, между 3 и 6 годами — в невротический, а если ребенок переживает какое-то потрясение в период от 1 до 3 лет, то ему «достается» пограничный. Раньше этот уровень функционирования считался переходным состоянием между чрезмерно тревожными невротиками и потерявшими контакт с реальностью психотиками. Однако позже, стараниями психоаналитика Отто Кернберга, его обособили в отдельную категорию.

Чтобы представить, как устроен человек пограничного уровня, вспомним, что чувствует подросток. Это — буря эмоций и натиск потерь и страданий. Это — сбивающий с ног опыт безответной любви или, наоборот, сбивающая дыхание сильная влюбленность. Пубертат — интенсивный, категоричный и непримиримый — сопровождается тем, что мы плохо понимаем себя и окружающих. Мы видим мир черно-белым, нам трудно переносить тревогу и сдерживать ярость. Когда мы влюблены, нет границ — ведь хочется слиться с объектом любви в одно целое. А расставание равно маленькой смерти, ведь в возлюбленном мы видели и жизненную опору, и смысл существования.

Так вот «пограничник» — это взрослый, как бы застрявший в пубертате. Французский психоаналитик Ален Эриль приводил такую метафору: «Пограничник» живет в большом прекрасном доме, но дом этот построен на зыбучих песках, а временами кажется, что его вообще нет». Почему так происходит? Ответы — в карусели.

Для краткости мы будем использовать в тексте слово «пограничник», но напоминаем, что в данном случае оно не относится к людям с ПРЛ — пограничным расстройством личности. Этот диагноз вовсе не обязательно сопровождает жизнь человека с пограничным уровнем функционирования.

Как получаются «пограничники»?

Здесь важны два момента. Первый — ребенок не научается быть один и действовать обособленно. Начальные годы жизни малыш находится в слиянии с матерью, но чтобы обрести самостоятельность и независимость от родителя, ему нужно пройти процесс, который психоаналитик Маргарет Малер называла «сепарацией-индивидуацией». Но если родитель подает путаные сигналы — например, то внезапно исчезает, то не дает ему проходу — ребенок попадает в эмоционально неустойчивую ситуацию. Он растет и формируется в пограничной атмосфере, и во взрослом возрасте продолжит чувствовать себя рядом с другим нестабильно и противоречиво.

Нарушение границ

Это — второй момент, который формирует будущего «пограничника». Например, в детстве его могли вовлекать во взрослые семейные сцены как арбитра или защитника, или он занимал не свое место в семейной иерархии. Внутренняя потребность отстаивать себя и свои границы оборачивалось сильным гневом — но как проявить его, если злиться на авторитарного взрослого нельзя, когда ты слабее? И тогда вся агрессия вытесняется — и накапливается внутри.

Отказ от признания запретов

Пограничный уровень подразумевает непройденный Эдипальный конфликт. Это значит, что, конкурируя с родителем своего пола за родителя противоположного, ребенок не смог принять ограничение: родитель противоположного пола ему не принадлежит.

В семье к этому вела ситуация, где вместо ясных правил существовал авторитет сильного. Если установки взрослых были дезориентирующие, ребенок был вынужден сам устанавливать закон. В подобной ситуации Я слабо структурировано, и вместо Сверх-Я будет функционировать Идеал-Я. Это обеспечит вечную борьбу хорошего с лучшим, в которой «пограничник» не доволен любым результатом — и в первую очередь собой. Или другой сценарий — вначале ребенок не признает правила, а потом и сам творит произвол.

Отношения с собой

«Пограничнику» непросто найти ответы на вопросы «Кто я?», «Какой я?», «Что я делаю?». Ему трудно установить идентичность, то есть найти устойчивое, пусть и меняющееся чувство себя. Здесь можно говорить о диффузной идентичности, когда противоречащие друг другу части Я не воспринимаются как одно целое.

Например, допустив ошибку, человек корит себя: теперь он однозначно плохой — при этом он не соотносит, что единичный промах не делает его плохим в целом. Но из-за черно-белого мышления он видит себя или суперхорошим, или суперплохим — и через эту же линзу смотрит на других. Человек не чувствует себя целостным — то есть способным быть разным — и потому его описания себя и окружающих противоречивы и непоследовательны.

Отношения с другими

Если отношения с родителями были нестабильными, у человека формируется необходимость в таком союзе, где другой — это «костыль» для слабоструктурированного Я. Человеку нужен не равный партнер, а тот, на кого можно опереться, тот, кто заполнит собой зияющую пустоту. В детстве острая фрустрация от одиночества переживалась как реальная угроза жизни — во взрослом же возрасте человеку может казаться, что без другого он как бы тоже умирает, но символически.

Базовые защиты «пограничника» — отрицание, расщепление и проекция, и именно такое их сочетание порождает еще один характерный механизм — проективную идентификацию. Это — своеобразный способ контактировать с миром: испытать и назвать свои чувства невозможно, и тогда человек делает так, чтобы другой ощутил то, что чувствует он сам.

Агрессия и страх близости

Агрессивный фон — привычный для «пограничника». Злость он может обращать вовнутрь — и тогда случаются самоповреждения, расстройства пищевого поведения, зависимости. Или вовне — обрушивать ярость на других. В любом случае эта агрессия становится существенным барьером для развития здоровых и доверительных отношений.

Наряду с этим его переполняет ужас близости: трудно быть одному, но все же страшно быть рядом с кем-то, кто может поглотить. Отношения рискуют быть зависимыми; в них присутствует страх быть брошенными, чрезмерная чувствительность к отказу, острая реакция на желание человека разорвать отношения.

Пограничный уровень vs ПРЛ

Пограничный уровень сам по себе — это не диагноз. Это — то, насколько развита наша личность. Он может охватывать как нормальное, так и патологическое поведение.

Все люди с ПРЛ — пограничные личности, но не у всех пограничных личностей есть ПРЛ.

ПРЛ — пограничное расстройство личности — приводит к нарушению функциональности во всех сферах жизни: построение отношений, регулирование эмоций, мыслительные процессы, восприятие себя и окружающих. ПРЛ возникает, когда присутствует стойкий паттерн нежелательного поведения. Такие люди испытывают не ту смену настроений, которая «бывает у всех», а перепады на огромных скоростях — от эйфории до отчаяния. И все это с разницей от нескольких часов до пары дней. То же самое касается приступов гнева, тревоги и депрессии.

Как помогает психотерапия?

За пограничной проблематикой всегда стоят ранние нарушения, но безопасный вход туда возможен. Клиент может обрести новый опыт объектных отношений, и — в компании не осуждающего терапевта — нащупать баланс между потребностью в контакте и страхом быть поглощенным или отвергнутым. Этот научит его принимать другого со всеми изъянами и противоречиями.

Постепенное движение от турбулентности к стабильности и доверию рядом с другим дает возможность выносить и регулировать разные эмоции. Например, если раньше все страхи канализировались вовне через проективную идентификацию, то в работе с терапевтом клиент учится называть свое состояние словами, признавать и выдерживать тревогу, а не «выбрасывать» ее.