(Не)взрослые дети алкоголиков

Этот текст — часть спецпроекта Ясно и «Таких дел». Ещё один материал мы вместе с «Такими делами» соберём из рассказов читателей.

«Несмотря на свои восемнадцать лет, она казалась почти девочкой, гораздо моложе своих лет, совсем ребёнком, и это иногда даже смешно проявлялось в некоторых её движениях». Так Фёдор Достоевский описывает Сонечку Мармеладову.

Из-за алкоголизма отца она была вынуждена взять на себя не по годам взрослую ответственность — заботиться о взрослых, когда они пьяны или больны. Соня с самого детства буквально жертвует собой, чтобы заработать, прокормить и спасти семью. И Достоевский показывает этого «ребёнка во взрослом теле» задолго до того, как появилась аббревиатура ВДА — взрослые дети алкоголиков.

ВДА — не диагноз и не приговор. Эти буквы объединяют людей, которые выросли в семьях, где не было здоровых отношений, где отец, мать или другие близкие были зависимы от алкоголя (и не только). А ещё — людей, которые выросли в дисфункциональных семьях, где неотъемлемой частью реальности было физическое или эмоциональное насилие. Аббревиатура стала особенно популярна в США в 70-е годы прошлого века, когда появились первые группы поддержки для молодых людей из таких семей. Оказалось, что их очень много. И трудности, с которыми они сталкиваются во многом похожи.

Они усердны и трудолюбивы, с перфекционистской хваткой берутся за дело, но не всегда могут довести его до конца — боятся разочаровать результатом. Они безотказны к другим, но суровы к себе. Они хотят быть нужными и полезными, чтобы сыскать одобрение. Прийти на помощь, спасти, выручить из беды для них важнее, чем удовлетворить собственные потребности. Они с детства вынуждены фокусироваться на другом, ведь внутри дисфункциональной семьи все взаимодействия выстраиваются вокруг проблем пьющего родителя.

Семья и роли в семье

Родитель — это проводник ребёнка в мир. Через устойчивые и надёжные отношения с ним человек строит отношения с собой и с окружающими. Зависимый родитель — это проводник ребёнка в мир хаоса. С ним невозможно построить надёжные отношения, а значит — сформировать базовое доверие и надёжную привязанность. В итоге и весь мир кажется непредсказуемым, нестабильным и небезопасным — представляет собой хаотичную мозаику из нелогичных фрагментов.

Фрагментарным, противоречивым, неустойчивым видится и сам родитель. Утром он спокойно предлагает завтрак, вечером яростно кричит в ответ на просьбу о еде, а на следующее утро — жалкий и беспомощный — сам нуждается в том, чтобы его покормили. Под воздействием алкоголя он жесток, а, протрезвев, переполнен стыдом и виной за содеянное.

Личность родителя для ребёнка становится вечной загадкой: он будто актёр, который играет разные роли. Все свои психические силы ребёнок тратит на то, чтобы эту загадку разгадать. Он мало знает про своего вечно переменчивого родителя, а вместе с ним — и про себя. Ранний внешний хаос превращается во внутренний.

Взрослея рядом с алкоголиком, то есть ненадёжным и непостоянным взрослым, ребёнок испытывает проблемы с самовосприятием, самооценкой, эмоциональной саморегуляцией и психической устойчивостью. Его часто преследует страх перед властными фигурами.

Перепутанные роли

Дисфункциональная семья живёт в атмосфере стыда и вины. Ребёнок буквально утопает в них и не может отделить свои чувства от чувств взрослых. Чтобы хоть немного справиться с этим, он стремится с максимальной дотошностью контролировать хаос и тратит на это массу усилий. Например, старается предугадать настроение пьяного взрослого по звуку ключей в замочной скважине и подстроиться под него.

Ребёнку кажется, что поведение взрослого зависит от него, что он может спровоцировать срыв. Но на самом деле взрослый — его поведение, отношения и жизнь — почти полностью зависит от алкоголя. Маленький человек привыкает всё контролировать, потому что среда непредсказуема. Желание контролировать не ослабевает и во взрослой жизни. И этот страх, что всё рухнет, стоит только потерять контроль, лишь усиливается.

При этом потребность маленького человека в надёжном взрослом никуда не девается. Когда взрослые не справляются с родительскими функциями, ребёнок сам становится таким взрослым — и для себя, и для своих родителей.

Это не осознанное решение, а стратегия поведения, которая помогает сохранить себя. А ещё — фантазия о том, что получится починить семью. Засучив рукава, маленький человек пытается исправить жизнь взрослых и помогает им справляться с их обязанностями. Он верит: если подменить или вылечить родителей, хаос рассеется, мир станет безопаснее и можно будет вернуть (или обрести) своё беззаботное детство.

Дети из семьи алкоголиков вынуждены так быстро стать взрослыми (функционально), потому что обречены оставаться детьми (эмоционально).

С точки зрения быта они вундеркинды: с малых лет умеют убирать, готовить или даже добывать еду. Родители обычно очень гордятся их «взрослостью» — рассказывают, что могут без проблем оставлять их в одиночестве дома или доверить младших братьев и сестёр, например. Но для ребёнка всё это — непосильная ноша. Его психика не приспособлена к тому, чтобы так экстренно и травматично взрослеть. Как вынести такой эмоциональный груз? Отключиться от собственных чувств и отказаться от способности их испытывать и выражать, потому что это причиняет невыносимую боль. И человек может пронести её через всю жизнь.

«Ребёнок алкоголика не имеет возраста. Одни и те же проблемы остаются актуальными и в 5, и в 55 лет», — пишет Джанет Войтиц, автор первой подробной книги о ВДА. Детские любознательность и спонтанность оказываются вытеснены грудой взрослых проблем и обязательств. Хрупкие и неуверенные в себе дети будто превращаются в мнимых и разочарованных бабушек и дедушек.

Они по-стариковски ворчливы и дотошны, но по-детски напуганы и изворотливы. Правда о себе и о своей семье настолько непереносима, что приходится придумывать альтернативную историю.

Взрослея рядом с алкоголиком, ребёнок все время чувствует себя виноватым и переживает, что его вот-вот раскусят. Это чувство вины связано с тем, что он не соблюдает рамки и правила взрослых. Но правда в том, что их невозможно соблюдать — они вечно меняются, как и сам взрослый. Какой он настоящий: тот, что вечно пьян, или тот, который протрезвел? При этом и перед первым, и перед вторым приходится всё время оправдываться. Такое непостоянство и отсутствие рамок очень пугают.

Самооценка и чувство собственного достоинства ВДА строятся на способности распознавать и удовлетворять чужие потребности. Им кажется, что самоотверженность во имя другого — их главная суперсила. Но, взрослея, они оказываются бессильны это изменить, продолжают искать одобрения и нередко теряют себя в этом поиске.

Как быть?

Взросление с родителями-алкоголиками имеет долгоиграющие последствия. Этот опыт напоминает запутанный клубок из воспоминаний и чувств — собственных и родительских, реальных и выдуманных. Его нити проникают во все сферы жизни — от профессиональной деятельности до построения личных отношений.

Распутывать этот клубок долго и сложно. И безопаснее всего делать это при помощи самых разных специалистов. Вместе с терапевтом можно обнаружить деструктивные паттерны в поведении, научиться инвестировать в собственные нужды и выдерживать пугающие конфликты, избавиться от фрагментарного восприятия себя и мира и, наконец, интегрировать вытесненные части в нечто целостное.

Люди, которые росли в дисфункциональных семьях, и взрослые дети алкоголиков часто испытывают одно и то же. Их объединяют травма и защитные механизмы, позволяющие с ней справляться. Эти механизмы дают ощущение безопасности. Правда, ложное, ведь они не исправляют реальность, а только искажают её.

Например, ребёнок растёт в семье, где взрослый крепко выпивает и вместо того, чтобы защищать, сам становится главной угрозой. Ребёнка переполняют сложные негативные чувства, но выразить их свободно он не может — это только усилит опасность. Чувства при этом никуда не денутся. Их придётся перенаправить с опасного объекта на безопасный: меня обижают папа или мама — я могу поступать похожим образом с сиблингом или другом. Так работает замещение.

Есть и другой пример замещения, когда фрустрацию, страх и гнев человек перенаправляет на себя: меня обижают мама и папа, потому что я какой-то не такой — накажу себя сам. Аутоагрессия — типичная черта ребёнка из дисфункциональной семьи. Маленький человек находит объяснение поступкам взрослых — в его жизни будто бы становится меньше хаоса. Но когда он вырастает, его защитная стратегия может обернуться против него самого.

Почему это происходит? Какие ещё защитные механизмы особенно часто используют дети из дисфункциональных семей?

Отрицание

Даже если вы близко и долго знакомы с человеком, последнее, что вы от него узнаете — то, что его родители были зависимыми. Дело не в том, что он хочет показать себя с лучшей стороны. Просто он сам отрицает проблему. Вероятнее всего она никогда не признавалась и в семье. Психика защищает эту версию искаженной реальности. Так, дети из дисфункциональных семей неохотно ходят в гости с родителями и не любят принимать гостей у себя дома. Ведь другие могут рассмотреть неудобную версию реальности, и тогда отрицать её станет сложнее.

Во взрослой жизни такие семейные секреты заметно осложняют сепарацию от родителей. Даже уезжая за тысячи километров, человек не чувствует себя отдельным и самодостаточным. Зависимость родителя перестаёт сковывать ребёнка, только когда он перестаёт её отрицать.

Расщепление

У ребёнка, который растёт в дисфункциональной семье, нет целостного образа родителя. Пьяного и трезвого родителя он воспринимает как двух отдельных людей. Один и тот же человек может быть как защитником, так и угрозой. Тогда их нужно «разделить»: трезвого — любить, пьяного — бояться и ненавидеть. Без промежуточных вариантов.

В детстве это помогает выжить и сформировать привязанность. Но взрослому ребёнку алкоголика, наоборот, мешает строить отношения с окружающими и с самим собой. Человек продолжает делить окружающих на «хороших» и «плохих» — боготворить или отвергать за малейшие недостатки, игнорируя сложность и многогранность человеческой натуры. К себе он тоже относится по принципу «всё или ничего», а это неминуемо ведёт к проблемам с самооценкой.

Вытеснение

Детство в деструктивной семье — большой стресс. Оно буквально пронизано чувством страха. В нём много хаоса и рисков. И если пьяный родитель может не помнить о каких-то происшествиях из-за алкогольной амнезии, то ребёнок вытесняет травмирующее событие из своей памяти. Это не сознательный выбор, а бессознательная реакция на непосильный стресс, с которым сталкивается психика.

Вытесненные эмоции, пусть и забыты, но продолжают влиять на поведение даже спустя годы. Так, можно «забыть» о травмах, нанесённых родителем, чей образ хочется сохранить, не омрачая неприглядными подробностями. Но вытесненное рано или поздно возвращается — в виде ошибочного действия, неприятного физического ощущения, повышенной тревожности или даже приступов панической атаки.

Собственная ценность у взрослого ребёнка алкоголиков строится на том, удаётся ли ему удовлетворять потребности других людей. Пробираясь через вытесненные эмоции, можно нащупать собственные желания и нереализованные потребности. А начать — с потребности в безопасности. Она будет общей для всех ВДА.

Диссоциация

Многие исследования указывают: люди, злоупотребляющие алкоголем, и их дети испытывают с трудности с тем, чтобы распознавать и выражать эмоции. Во многом это происходит из-за того, что в качестве защиты психика использует такой механизм, как диссоциация. Ребёнок, переполненный непереносимыми эмоцими, дистанцируется от них. И в некоторых случаях это единственно возможный способ выжить в детстве.

Когда взрослый ребёнок алкоголика слышит вопрос «Что ты чувствуешь?», он теряется. В детстве он был одновременно и сверхчувствительным, и бесчувственным. Гиперчувствительность помогала предугадать действия (или мысли) взрослых, чтобы уберечься от опасности. Бесчувственность — выстоять в самые тяжёлые времена, защищаясь от чрезмерных потрясений. Вырастая, человек продолжает двигаться по проторенному маршруту. Например — контролировать всё, что скажет собеседник, чтобы подстроиться под ход его мыслей. Или отстраняться, когда больно, даже от самых близких, потому что не в силах выдерживать страдания.

Отыгрывание

Взрослые дети алкоголиков — люди очень деятельные. Они трудолюбивы и активны, им привычнее делать, чем просто быть. В детстве это работало так: выпившая мать приходит домой и видит, что ребёнок моет посуду или учит уроки, и не трогает его. С одной стороны, хорошее поведение помогает избежать критики или побоев. С другой — дело отвлекает от тяжёлых переживаний.

Но действие вместо переживаний — стратегия, которая может заметно осложнить взрослую жизнь. Например, привести к выгоранию и даже депрессии. Оставаясь один на один со своими мыслями, человек может испытать много дискомфорта и боли. Однако важно побыть и в этом состоянии. Без этого этапа интеграция опыта, необходимая для исцеления, становится невозможной.

Интроекция

В семьях алкоголиков практически вся жизнь строится вокруг их зависимости. Ребёнок может осознавать себя только в контакте с другим: ему страшно, потому что в доме много новых папиных знакомых, или спокойно, потому что папа трезвый. При этом все переживания сильно искажены. А реакция на них позаимствована у взрослых. Ребёнок ведёт себя не как чувствует, а, как надо, чтобы не помешать взрослому.

Это один из вариантов интроекции — защитного механизма, с помощью которого человек бессознательно перенимает установки, чувства, поведение и ценности других людей. В норме на них тоже можно опираться. Но детство ВДА далеко от нормы. Укрепляя интроекцию, взрослый человек становится всё более ведомым. Подтверждение тому — опыт ВДА, которые довольно часто оказываются в сектах и похожих организациях.

Регрессия

ВДА — люди, которые пропустили детство, поскольку им очень рано пришлось стать взрослыми. Но человеческая психика устроена так, что во время сильного стресса мы будто откатываемся в детство, в объятия, полные принятия и заботы,  — регрессируем.

Ребёнок, который растёт в дисфункциональной семье, может буквально «ужаться» так, чтобы его никто не замечал — спасается от агрессии пьяных взрослых. А вот его психике регрессировать некуда. Ведь детства, в которое хотелось бы вернуться, у ВДА просто не было. Их несуществующий эдем больше похож на вполне реальный ад.

Что с этим делать?

На человека влияют не события как таковые, а тот смысл, который человек этим событиям придаёт.

Например, ребёнок, который вырос в дисфункциональной семье, может думать: «Я ребёнок алкоголиков, беспомощный и никудышный, от меня ничего не зависит». Однако это убеждение базируется на детских выводах. Что бы ни случилось с человеком в детстве, это не повод ставить на себе крест. А повод поразмышлять о том, как отнестись к этому во взрослой жизни. И тогда сказать себе: «Да, мои родители были алкоголиками. Я придаю этому определённое значение, понимаю, как это повлияло на мою жизнь. Но теперь, когда я взрослый, у меня есть новый опыт, и я могу строить свою жизнь по-новому». Научиться это делать можно в терапии .