Как устроены современные отношения?

Мы живём в эпоху так называемого эмоционального капитализма. Это такой режим, при котором почти каждый из нас, вольно или нет, воспринимает себя, свои навыки, связи и даже эмоции как капитал. Всё это мы инвестируем в наше совместное «предприятие» с другим человеком — строим отношения. Очень прагматичный подход.

В то же время многих людей обстоятельства последних лет заставляют рассматривать отношения, семью не как бизнес-проект, а как место, где можно спрятаться. Семья помогает сохранить ресурс — как материальный (доверенности, документы, гарантии), так и нематериальный.

Что прямо сейчас происходит с отношениями?

За последние два года заметно изменилось отношение к ответственности друг за друга, какому-то взаимному долгу друг перед другом. Это особенно ярко проявляется у людей, которые уехали за границу. Мы с коллегой провели серию разведывательных интервью. Люди столкнулись с тем, что отношения — это не только то, во что можно инвестировать. Инвестиции предполагают, что ты получишь потом дивиденды. А люди начали вкладываться без желания получить в ответ какую-то эмоциональную прибыль. Они учатся просто отдавать.

Есть мнение, что мы перестали бояться одиночества и стали больше бояться близости. Это так?

Думаю, близости люди боялись всегда. И всегда пытались сделать её более безопасной. Отсюда все эти придворные практики, домострои, самые разные предписания — письменные и устные. Людям всегда указывали на то, как им организовать близость.

Теперь главная сложность в том, что эти правила больше не поступают сверху. Мы пишем их сами и постоянно пересматриваем сами. Во-первых, это огромная ответственность. Во-вторых, невероятно сложно предугадать, какие правила установил для себя человек, с которым мы хотим сблизиться. В-третьих, в современной поп-культуре (и поп-психологии) слишком часто звучит «если тебе кто-то нужен, ты инфантильный, ты не можешь выжить сам, значит ты ущербный». В итоге никто не понимает, как правильно реализовать свою потребность в привязанности.

Но сама потребность в близости никуда не делась. Правда, теперь всё чаще говорят, что эта близость должна быть близостью двух подлинных Я. Это такие Я, которые свободны от детских травм, родительских установок, каких-то социальных условностей. Я как социолог, конечно, в эту идею не верю. Потому что человеческое Я формируется во взаимодействии с другими. Невозможно полностью вырвать человека из того контекста, в котором он находится.

Примечание редакции

Быть абсолютно независимым невозможно и даже вредно и с точки зрения психологии. Иметь потребность в контакте, любить, быть любимым, брать, давать, меняться под влиянием друг друга — естественная потребность зрелого человека.

А что со страхом одиночества?

Мы не перестали его бояться, но начали по-другому понимать, что такое одиночество. Если обратиться к мировому опыту, то легко заметить: интерпретация самого понятия стала более широкой. Так, в английском языке есть слово solitude — что-то про уединение, когда ты сам по себе и тебе не так уж и плохо. Есть слово singleton — одиночка — как обозначение статуса. И за ним тоже нет никакого негативного подтекста.

В русском языке все эти вещи десятилетиями складывались в одно понятие, с довольно чётким посылом: если ты один, тебе от этого плохо. И чтобы выбраться из этого контекста, люди начинают адаптировать слова из других языков: синглы, соло.

Конечно, во всём есть социологический и экономический подтекст. Быть синглом — намного дороже. Такую стратегию обычно выбирают горожане среднего класса. Именно они могут перевести целый ряд процессов, в том числе — бытовых, на аутсорс: нанять клининг, повара, няню и так далее. И тогда резонно возникает вопрос: зачем мне делить своё личное пространство с кем-то, искать какие-то компромиссы, если можно этого не делать?

А как же любовь? Это не мотивация для создания семьи?

Отождествление семьи и любви — это довольно новая идея. Где-то до середины XIX века брак воспринимали как форму передачи капитала. И всё. Потом появились буржуа, у которых оказалось довольно много свободного времени и ресурсов. А вместе с ними — идея о том, что было бы неплохо, чтобы люди вступали в брак по любви. Именно тогда эмоциональная близость вышла на первый план. И в какой-то момент стала даже важнее. Мы же сегодня выстраиваем эмоциональную близость по модели экономических отношений. Не просто организуем отношения и домохозяйство, а рассматриваем эмоциональную жизнь как хозяйство, ресурс.

У меня есть любимый роман английского писателя Джулиана Барнса, который в переводе на русский называется «Как всё было». Там в центре сюжета любовный треугольник. Есть молодожёны и лучший друг мужа, в которого влюбляется вчерашняя невеста. У них случается душераздирающий роман. Она уходит к нему от мужа. И есть ещё несколько второстепенных героев, в том числе — свекровь. У неё роль этакого мольеровского резонера — она буквально говорит цитатами. И вот когда случается разрыв, молодой и уже покинутый муж спрашивает: «Как это возможно? Она ещё вчера так меня любила!». А тёща ему и говорит: «Аппетит приходит во время еды. Когда человек влюблён, ему легче влюбиться — сердце размягчается». В общем, я бы сказала так: и травмы, и исцеление — всё происходит одновременно.